oskanov

Мы ехали из Фессалии на Халкидики, возвращаясь с очередной экскурсии. На одной из больших заправок мы остановились – размять ноги и попить кофе в небольшом кафе при заправке. Я кофе горячим не пью, а потому решил пройтись вокруг и осмотреться, пока кофе остывал. Внимание моё привлёк заброшенный дом. Он был настолько фактурным и примечательным, что я не смог удержаться от соблазна его сфотографировать.

Судя по заборчику увитому плющом, который делит дворик пополам, дом этот принадлежал одновременно нескольким хозяевам. А судя по символичной высоте забора, можно предположить, что хозяева были в добрых отношениях друг с другом. Возможно даже, это были разные поколения одной семьи. Кипела жизнь, росли дети. Хозяева посадили сад и бережно за ним следили. Яркие цветы олеандра и граната до сих пор намекают на это.

Вход обозначен калиткой. Останки двери из почерневшего от времени дерева провисли и упёрлись в землю, преданные покосившимися петлями. Тропа ведущая вглубь двора запорошена сухими листьями, которые остались тут с зимы. И я умом понимаю, что можно зайти и осмотреться, но что-то внутри меня отговаривает меня это делать. Скорее всего, я просто боюсь нарушить очарование места. Меня сюда не звали, и я не хочу нарушать покой двора, погружённого в свои воспоминания. Остаётся только гадать, почему дом был брошен, а не, к примеру, продан. Может быть за этим стоит какая-то трагедия или тайна. Не может быть, чтобы за дом стоящий в бойком месте, фасадом выходящий на оживлённую трассу, нельзя было выручить хоть сколько-нибудь приличную сумму, в том случае, если обстоятельства требовали переезда.

Я не могу поверить, чтобы хозяева просто бросили дом. Ведь наверняка было время, когда дворик этот, залитый лучами солнца, оглашался чьим-то смехом, а может быть – любовными признаниями. По двору носились запахи жаренного мяса, которое готовили к обеду. В тени плюща хозяин читал газету, и я почти наяву слышу голос хозяйки, зовущей детей к столу. И если иметь немного воображения, то маленькую уютную атмосферу двора можно наполнить сотнями и тысячами событий и мелочей, которые тут случились. Все они здесь, плотно спрессованные упаковкой старых стен. И я не хочу верить, что хозяева просто переехали. Я не хочу представлять, как деловито вывозили мебель, как упаковывали вещи и как, прожив в доме много лет, сказали: "Ну, всё прощай! Мы уезжаем". И он остался стоять осиротелый, с пустыми стенами, на которых, словно раны, остались отверстия от гвоздей где висели картины и портреты хозяев. А на дверном косяке наблюдательный глаз может заметить карандашные отметины – свидетельства того, как рос маленький хозяин...

Уж лучше верить в то, что птенцы разлетелись, а хозяин или хозяйка остались коротать свои дни в маленьком мирке, который сами себе создали. Может даже и умерли в один день. Хотя это, маловероятно :). Иссох вместе с хозяевами плющ, увивавший стену. Торчат словно редкие волосы кусты, проросшие в черепичной крыше. И ящерицы-воспоминания иногда показываются из тёмных трещин чужой памяти...